Святая кровь - Страница 76

— Выгружайте, — приказал Коэн своим людям.

Мужчина в синем комбинезоне Комитета древностей и белой каске с опаской посмотрел из-за плеча раввина на шестерых солдат АОИ, стоявших на посту у арки. Те перекуривали, ведя оживленный разговор.

— А как солдаты?

— О них не волнуйтесь, — сказал Коэн. — Эти ничего не поймут. А если вдруг полезут, сделайте все возможное, чтобы не подпустить их.

Обеспокоенный бригадир вопросов больше не задавал и начал выкрикивать команды людям у безбортового грузовика, сдававшего задним ходом под арку Уилсона.

Коэн наблюдал, как один из рабочих бригады подъехал на погрузчике, поднял вилочный захват и завел его под первый поддон. Двигатель подъемника зарычал от напряжения, и рама скрипнула под весом груза. Включился громкий прерывистый гудок — погрузчик, медленно двигаясь задним ходом, описал дугу и, выбрав место, осторожно опустил ношу на землю. Выгрузка второго поддона с камнем прошла по аналогичному сценарию.

Как только автопогрузчик ретировался на место парковки и двигатель его умолк, Коэн сказал бригадиру:

— Распакуйте их и сразу же заносите внутрь, ясно?

— Будет сделано.

— Мне надо приготовиться. Встретимся там.

Подойдя к белому фургону, Коэн открыл переднюю пассажирскую дверь и достал черный складной одежный саквояж и сумку. Затем направился вниз по ступеням к туннелю Западной стены.

67

— Виноват, командир, — сказал Енох, трусцой подбегая к Амиту за Мусорными воротами с сигаретой, зажатой в пальцах правой руки.

— Будь мы в Газе, я б заставил тебя писать рапорт алуфу, — ответил с усмешкой Амит. — Но для гражданских пять минут опоздания простительны.

Пожав другу руку, он обнял Еноха.

— Молодец, что пришел, спасибо.

— Раз надо мир спасать — как тут не придешь? — сардонически улыбнулся он.

Образ Еноха, навсегда запечатлевшийся в памяти Амита, — болезненно худенький, застенчивый паренек, — никак не вязался со стоявшим перед ним мужчиной. Став, по меньшей мере, на тридцать фунтов тяжелее (и ни фунта жира!), Енох имел устрашающую внешность. По виду такой мог бы поднять автомобиль из жима лежа. Лицо тоже округлилось и стало более привлекательным, хотя его чуть портили немного костлявый нос и чересчур крупный подбородок.

— Так и не бросил? — Амит показал на сигарету. — Зачем гробишь себя? У тебя ж теперь семья.

Енох вздернул брови, затянулся напоследок, бросил окурок на землю и затоптал.

— Бросишь тут, живя в Иерусалиме и работая на разведку Израиля, — хмыкнул он. — Сигареты — моя самая малая тревога.

— Согласен. Позвонить кому-нибудь заранее не догадался? — спросил Амит, чувствуя, что сейчас последуют извинения.

— Пытался, — ответил он. — Но мне сказали, что район и так под строжайшим контролем. АОИ утроило посты.

Он показал глазами на площадь Западной стены.

— Ты им сказал о заложнице?

— Разумеется. Но охрана говорит… — Он показал на ворота служебного входа слева от стоянки туристических автобусов. — Коэн просто прошел внутрь, и не было никакой женщины, никакого ящика.

«Как не было?» — изумился про себя Амит.

— Так что если не добудем доказательства, то раввина трогать нельзя. Твое слово против его. А я, по идее, не должен даже стоять здесь рядом с тобой, потому что поступила информация о бывшем сотруднике АОИ с пулей в шее, которого только что унесли с тротуара напротив музея Израиля.

Выражение лица Амита сделалось кислым.

— Тому была куча свидетелей, и они утверждают, что подстрелил его крупный детина в рабочем комбинезоне с эспаньолкой. Неплохая маскировка.

Енох слегка ткнул его.

— В итоге имеем: тебя ищут и горят желанием допросить. Это не очень-то помогло мне ускорить дело. Если понимаешь, о чем я. Мог бы вообще-то и предупредить.

Теперь извиняться пришлось Амиту.

— Прости…

— Брось. А вот выстрел был хорош, — добавил он. — Ты попал ему прямо в позвоночник.

— А целился в грудь. Но все равно спасибо.

— Ты и сейчас с оружием?

Амит быстро показал «беретту» Дэвида и сразу же уронил ее в глубокий карман жилета.

Кончик левой брови Еноха изогнулся вверх.

— Сгодится. Вперед!

Он быстро зашагал по дорожке, ведущей к КПП и турникетам, блокировавшим выход с площади.

— Амит, ты уверен на все сто? — спросил Енох.

— А я хоть раз ошибся в Газе?

— Никак нет, сэр, — уверенно ответил Енох.

Он до сих пор удивлялся, отчего Амит бросил карьеру военного. В нем удивительно гармонично сочетались талант настоящего лидера и редкое хитроумие — все это на уровне инстинктов, данных ему Богом, а не годами тренировок. Поговаривали, однако, что его успехи в археологии были еще более впечатляющими.

— Ну что, прямо как в старые добрые времена? — весело спросил Енох.

— Точно. А теперь давай очаруй этих молодцев, чтоб не мешали нам пройти в туннель.

Оба сбавили шаг, когда часовые у главных ворот заметили их и поднялись на ноги.

Енох спокойным движением полез в карман брюк за своим значком «Моссада».

68

Шарлотта Хеннеси чувствовала себя так, словно ее похоронили заживо. Едва хватало кислорода в непроглядной темени деревянного ящика, в который ее «упаковали», не говоря уже о затхлом запахе — отчетливом напоминании, что она отчаянно нуждалась в душе. Шарлотта лежала с коленями, подтянутыми к груди, крепко связанными за спиной руками и мощным кляпом, трижды обмотанным вокруг головы. Мышцы вновь стало сводить судорогами. И хотя муки клаустрофобии были ей прежде не знакомы, такая ситуация заставила бы нервничать самого Гуддини, подумала она.