Святая кровь - Страница 50

— Кто этот джинн?

Амит хмыкнул.

— Это ритуальное облачение первосвященника храма.

— Шикарно, — сказала она, качая головой.

Амит прочитал вслух надпись на табличке:

— «И сказал Бог Моисею…»

Он позволил себе сказать «Бог», в то время как в тексте таблички было написано «Б-г» в соответствии с иудейским законом, запрещающим написание этого слова целиком.

— «И возьми к себе Аарона, брата своего, и сынов его с ним от среды сынов Израилевых, чтоб он был священником Мне… И скажи всем мудрым сердцем, которых Я исполнил духа премудрости, чтобы они сделали Аарону священные одежды для посвящения его, чтобы он был священником Мне…» Цитата обозначена как «Исход, двадцать восемь».

Но Жюли уже направлялась к другому экспонату.

— А это? — Она присела на корточки взглянуть поближе на массивный блок известняка с орнаментом в виде розеток и штриховок.

Амит подошел к ней и прочитал надпись на иврите.

— По всей видимости, краеугольный камень Третьего храма.

— Узоры эти… — проговорила она, прижав лицо к стеклу, чтобы лучше разглядеть гравировку. — Тебе они не кажутся знакомыми?

Подойдя ближе, он понял, что она имела в виду.

— Такие же, как на оссуарии, что я показывал тебе сегодня. Удивительно!

В мозгу Амита словно что-то включилось. Предложение Жюли сходить на экскурсию оправдало себя сполна.

Пройдя под вывеской на иврите и английском «Святая святых», они вошли в последнюю комнату выставки и остановились перед ее главным экспонатом. Волнующая оркестровая музыка негромко лилась из невидимых динамиков. На возвышении, установленном в центре комнаты, было… пусто.

— По-моему, тут смотреть особо нечего, — ухмыльнулась Жюли.

Амит упер руки в бедра, оценивающе оглядывая помещение.

— Видишь ли, до того, как римляне разрушили храм Ирода, — пояснил он, — его самая священная комната, Святая святых, на самом деле была пустой.

— А зачем евреям было строить храм вокруг пустого святилища? Странновато.

— Я бы не сказал. То, что когда-то в ней хранилось, не было тем, что можно было вот так взять и перенести.

— Что ж это было такое?

И тут Жюли заметила, что ее спутник задумался, а взгляд его рассеянно скользит по искусственным каменным блокам стены.

— Але?

— Боже мой, — ахнул он; короткие волоски на его шее встали дыбом. — Так вот оно что…

Она проследила за его взглядом и ни черта «такого» не увидела.

— Что оно-то?

Ее неспособность соединить эти предметы в единую систему поначалу разочаровала Амита. Однако он напомнил себе, что имеет дело с египтологом, а не с библейским археологом.

— Стены, Жюли, — спокойно ответил он. — Потолок, пол. Ты прикинь, какую они составляют форму. Неужели не видишь?

Вновь оглядев помещение, Жюли почувствовала разочарование.

— Что? Ты имеешь в виду квадраты?

— Да куб! — резким шепотом сказал он. — Комната имеет форму куба. Идеал безупречности, применявшийся в проекте внутреннего святилища табернакля. И такие же помещения я показывал тебе в Кумране.

— Ладно, поняла, — пожала она плечами. — Они тоже были кубической формы.

— Вот именно!

С волнением Амит взглянул еще раз на пустую платформу в центре и поднял глаза на камеру наблюдения, установленную под потолком.

— Все, надо уходить. Прямо сейчас.

36

Египет

Неприятности начались на КПП аэропорта Иншас. Возвращающийся «пежо» раввина Коэна подозрений не вызвал, а вот голубой грузовичок, шедший за ним следом, привлек внимание.

Коэн и его водитель, как им и велели, оставались в «пежо» с включенным двигателем перед опущенным шлагбаумом. Усатый охранник встал рядом, а двое других обошли вокруг грузовика, чтобы задать вопросы водителю и досмотреть деревянный ящик на дне кузова.

Коэн уже объяснил египтянам, что его привилегии дипломата не могут быть оспорены. Он показал им паспорт и дипломатические документы, из которых явствовало, что он бывший член кнессета. Но упрямый охранник ничего не желал слушать, и раввин знал почему. Египет хотя и не выказывал открытой враждебности в отношении Израиля, но оба государства в идеологическом, политическом и теологическом аспектах оставались непримиримыми врагами. А Коэн был не рядовым израильтянином — он был хасидом… хасидом, ввозившим на летное поле очень подозрительный груз.

Глядя вдаль, на взлетно-посадочные полосы аэродрома, Коэн видел свой самолет с голубой полосой, стоящий носом в сторону Израиля с уже включенными двигателями. Мысль его напряженно работала. Сколько времени займет прорваться через КПП, погрузить ящик и взлететь, прежде чем египтяне что-либо предпримут, чтобы остановить их? Место серьезно охранялось. Но он готов был рискнуть в надежде, что израильский самолет сбить не посмеют, независимо от того, насколько подозрительным было содержимое ящика.

Коэн повернулся на сиденье и вытянул шею, пытаясь разглядеть происходящее за их машиной.

Один охранник оставался рядом с водителем грузовичка с автоматом наготове.

Второй крутился у кузова, придирчиво разглядывая арабские маркировки на ящике, означавшие, что внутри находятся автозапчасти. Затем достал черный жезл-металлодетектор, который неистово замигал, когда охранник провел им над крышкой ящика.

Это вызвало еще большую суету: охранники начали что-то кричать друг другу.

Коэн стиснул зубы. Неважно какой ценой, он должен вернуться в Тель-Авив с грузом. Он тихо проговорил водителю на идише:

— Вы знаете, что делать, если поднимется шум.